Материалы сайта
Это интересно
Сборник произведений
САТИРА ДВЕНАДЦАТАЯ ]УХ^Ж~ГИ<^(/! раво, Корвин, этот день — рождения дня мне ''/'<Ишш -у\ч 1(г1Т1'Я приятней. /"~-\1)Л'Л<Х Праздничный дерн ожидает обещанных богу '^(У/ ^Э1^ животных: С белым овечку руном приведем мы Юноне-царице, Белую также овцу мы дадим горгоноспой Минерве. Жертва, которую ждет от нас Тарпейский Юпитер, Резко трясет своей длинной веревкой, готова бодаться, Это — бодливый телец, уже созревший для храмов, Для алтаря, окропленья вином; не сосет уже вымя Матери он, он портит дубы вырастающим рогом. 10 Если бы в доме моем был достаток, любви к тебе равный, То притащили б вола пожирней пресловутой Гпснуллы, Грузно-ленивую тушу, вскормленную не по соседству, Но от умбрпйских кровей — с изобильных пастбищ К.штумна, С шеей, достойной удара слуги подгожее: ведь нынче К нам возвратился друг, лишь недавно страх претерпевший; Трепетен он до сих пор, удивляясь, что цел он остался, Ибо, помимо морских невзгод, избег он ударов Молнии: тучей сплошной превратилось в•густые потемки Небо, внезапно огонь поразил корабельные реи; 20 Каждый поверить готов, что в него и ударило пламя, В ужасе тут же поняв, что опасней кораблекрушенье, Чем загоревшийся парус ладьи. Происходит все так же Страшно, как в случае бурь, поют о которых поэты. Слушай, какая еще есть опасность, — и ты пожалеешь Снова ого, хотя все остальное — лишь доля того же Жребия, правда ужасная, впрочем известная многим, •Сак это нам говорит и множество досок обетных } храмах, — недаром известно: Изидой живут живописцы. Участь такая постигла и нашего друга Катулла. Гак как средину ладьи уже всю заливало волнами, Коих удары и тот и другой борта расшатали, Гак что и кормчий седой своим опытом им не принес бы Пользы, — Катулл, уступая ветрам, стал выбрасывать вещи За борт, бобру подражая, который себя превращает В евнуха, чтоб избежать погибели из-за тестикул: Гак понимает зверек, что струи лишь бобровой нам надо. «Все, что мое, — бросай!» — говорил Катулл; он готов был Выкинуть то, что ценнее всего — пурпурные ткани, Годные стать одеяньем изнеженного Мецената; Ткани другие — из шерсти, которой окраску природа Трав благородных дала, помогал золотиться источник, Чудный таинственной силой своей, как и воздух бетийский. Не усомнился Катулл побросать серебро и сосуды — Дело Парфения рук, целый кубок вместимостью с урну, Кубок, достойный хоть Фола кентавра, хоть Фуска супруги; За борт пошли и лохани и множество утвари разной, Чаши резные, из коих пивал и Филипп Македонский. Есть ли на свете другой кто-нибудь, кто бы нынче решился Жизнь свою предпочесть серебру и богатству — спасенье? Не для того, чтобы жить, составляют себе состоянье Многие; нет, как слепцы, живут состояния ради. Большую часть самых нужных вещей побросал он, и все же Легче не стало; тогда он доходит, теснимый нуждою, Вплоть до того, что, схвативши топор, подрубает и мачту,— В этом спасенье его: при опасности крайней мы ищем Средства защиты, корабль облегчая насколько возможно. Вот и доверь свою жизнь ветрам, полагаясь на мачты Да на борта: ты от смерти далек на четыре иль на семь Пальцев, и то лишь тогда, если очень толсты эти доски. Сразу теперь запасай вместе с хлебом в плетенке, с пузатой Флягой надежный топор: он тебе пригодится при буре. После ж того, когда море уляжется, благоприятной Станет погода пловцу, и судьба его все одолеет Ветры и волны пучин; и сучат рукодельницы парки Лучшую пряжу рукой благосклонной и белую нитку Тянут тебе, и подул ветерок немногим сильнее Легкого вздоха, — корабль помаленьку, несчастный, понесся С помощью только одежд растянутых и сохранивши Парус один носовой. Утихли и ветры, и с солнцем 70 Всходит надежда на жизнь. Уже видно высокую местность С острой вершиной, ценимую Юлом дороже Лавина. Города мачехи: имя свое получило то место От белоснежной свиньи с удивительным выменем — радость Трои сынам, — с тридцатью небывалыми в мире сосцами. Входит и он, наконец, в огражденную мола громадой Гавань: Тирренский маяк; как плечи округлые, дамбы В море далеко бегут, оставляя Италию сзади; Так ли тебя удивит от природы нам данная гавань. Как этот порт? С разбитой кормой устремляется кормчий 80 К заводи тихой пройти в глубине этой бухты, не страшной Даже лодчонке из бай. Матросы с обритой макушкой Рады там поболтать об опасностях и о спасенье. Ну-ка, идите, рабы, тишину соблюдая, приличье, Храмы гирляндой увейте, ножи посыпайте мукою, Сделайте мягкий алтарь украшеньем зеленого дерна. Сам я за вами иду — совершить по обряду большую Жертву, вернувшись домой, где украшены тонко венками Малые лики богов, что блестят от хрупкого воска, Милости буду просить у Юпитера нашего, ларам 90 Я фимиам воскурю, разноцветных рассыплю фиалок. Все засверкало кругом: простирает длинные ветки Дверь, и лампады с утра участвуют в праздничных жертвах. Брось подозренья, Корвин. У Катулла, в честь возвращенья Коего столько воздвиг алтарей я, ведь трое малюток, Трое наследников. Что ж ожидать, чтобы другу такому, Вовсе ненужному, кто пожертвовал хоть бы больную Курицу полуслепую: затрата была бы чрезмерна; Ради чужого отца никто не подаст перепелки. Если почувствует жар Галлита бездетная или 100 Паций-богач, то таблички «за здравье» весь портик закроют; Даже иной лицемер готов обещать гекатомбу, Раз уж не видно слонов и нельзя их купить по соседству: Этот не водится зверь на латинской земле и под нашим Небом; его привезли, получив из страны чернокожих, Он и пасется с тех пор в рутульских лесах, на полянах Турна-царя, как Цезарев скот; никому он из честных Лиц никогда не послужит: ведь предки слонов Ганнибалу Тирскому только служили, да нашим вождям, да Молоссу; Предки рутульских слонов носили когорты на спинах, 110 Целый военный отряд или башни, идущие в битву. Значит, не в Новии здесь, не в Пакувии-Гистре помеха, Что к алтарям но влекут слоновую кость в приношенье Ларам Галлиты как жертву, одну лишь достойную этих Самых божеств — и ловцов их наследства достойную также. Если позволишь заклать, так иной обречет тебе в жертву Самых красивых рабов, самых крупных и телом дородных, Либо он даже юнцам иль служанкам наложит повязки Прямо, как жертве, на лоб, и, если есть дома невеста, Там Ифигения, что ль, он отдаст алтарям и невесту, 120 Хоть бы не верил в подмен ее тайный трагической ланью. Я земляка хвалю, предпочту завещанье неверной Тысяче я кораблей, ибо если болящий избегнет Смерти, то он уничтожит таблички, попавшись в ловушку После заслуги такой изумительной, и, вероятно, Сразу имущество все получит один лишь Пакувий: Гордо он будет шагать, победивши соперников. Видишь, Как исключительна польза — принесть Микенянку в жертву. Пусть же Пакувий живет хоть Несторов век, я согласен, Пусть он богат, как Нерон с грабежей, пусть золота — горы.. 1зо Пусть, не любя никого, остается никем не любимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44