Материалы сайта
Это интересно
Сборник произведений
САТИРА ТРЕТЬЯ Правда, я огорчен отъездом старинного друга, Но одобряю решенье его — поселиться в пустынных Кумах, еще одного гражданина даруя Сивилле. Кумы—преддверие Бай, прибрежье достойное сладкой Уединенности: я предпочту хоть Прохиту—Субуре. Как бы ни были жалки места и заброшены видом, Хуже мне кажется страх пред пожарами, перед развалом Частым домов, пред другими несчастьями жуткого Рима, Вплоть до пиит, что читают стихи даяхв в августе знойном. 10 Друг мой, пока его скарб размешался в единой повозке, Остановился у старых ворот отсыревшей Капены. Здесь, где Нума бывал по ночам в общенье с подругой, Ныне и роща святого ключа сдана иудеям И алтари; вся утварь у них — корзина да сено. (Каждое дерево здесь уплачивать подать народу Должно и после Камен дает пристанище нищим.) Вот мы сошли в Эгерии дол и спустились к пещерам Ложным: насколько в водах божество предстало бы ближе, Если б простая трава окаймляла зеленью воды, 20 Если б насильственный мрамор не портил природного туфа. Здесь Умбриций сказал: «Уж раз не находится места В Риме для честных ремёсл и труд не приносит дохода, Если имущество нынче не то, что вчера, а назавтра Меньше станет еще, то лучше будет уйти нам В Кумы, где сам Дедал сложил утомленные крылья. Родину брошу, пока седина еще внове и старость Стана не гнет, пока у Лахесы пряжа не вышла, Сам на ногах я хожу и на посох не опираюсь. Пусть остаются себе здесь жить Арторий и Катул, > Пусть остаются все те, кто черное делает белым, Те, что на откуп берут и храмы, и реки, н гавань, Чистят клоаки, тела мертвецов на костер выставляют Или продажных рабов ведут иод копье господина. Эти-то вот трубачи, завсегдатаи бывшие разных Мелких арен, в городах известные всем как горланы, Зрелища сами дают и по знаку условному черни, Ей угождая, любого убьют, а с игр возвратившись, Уличный нужник на откуп берут; скупили бы всё уж! Именно этих людей судьба ради шутки выводит Часто из самых низов на вершину почета и славы. Что мне тут делать еще? Я лгать не могу, не умею Книгу хвалить и просить, когда эта книга плохая; С ходом я звезд незнаком, не желаю предсказывать сыну Смерти отца, никогда не смотрел в утробу лягушки; Несть подарки жене от любовника, несть порученья — Могут другие, а я никогда не пособничал вору. Вот почему я Рим покидаю, не бывши клиентом, Точно калека какой сухорукий, к труду неспособный. Кто в наши дни здесь любим? Лишь сообщник с корыстной душою, Алчной до тайн, о которых нельзя нарушить молчанье. Тот, кто сделал тебя участником тайны почтенной, Вовсе как будто не должен тебе и делиться не будет; Верресу дорог лишь тот, кем может немедленно Веррес Быть уличен. Не цени же пески затененного Тага, Злато катящего в море, настолько, чтобы лишиться Сна из-за них и, положенный дар принимая печально, Вечно в страхе держать хотя бы и сильного друга. Высказать я поспешу — и стыд мне не будет помехой,— Что за народ стал приятнее всем богачам нашим римским: Я от него и бегу. Перенесть не могу я, квириты, Греческий Рим! Пусть слой невелик осевших ахейцев, Но ведь давно уж Оронт сирийский стал Тибра притоком, Внес свой обычай, язык, самбуку с косыми струнами, Флейтщиц своих, тимпаны туземные, разных девчонок: Велено пм возле цирка стоять.—Идите, кто любит Этих развратных баб в их пестрых варварских лентах! Твой селянин, Квирин, оделся теперь паразитом, Знаком побед цирковых отличил умащенную шею! Греки же все — кто с высот Сикиона, а кто ампдонец, 70 Этот с Андроса, а тот с Самоса, нз Тралл. Алабанды, — Все стремятся к холму ЭСКТШЛПНСК(ШУ пль Вгошналу, В недра знатных домов, где будут они господами. Ум их проворен, отчаянна дерзость, а быстрая речь их, Как у Исея, течет. Скажи, за кого ты считаешь Этого мужа, что носит в себе кого только хочешь: Ритор, грамматик, авгур, геометр, художник, цирюльник, Канатоходец, и врач, и маг, — все с голоду знает Этот маленький грек; велишь — залезет на небо; Тот, кто на крыльях летал, — не мавр, не сармат, не фракиец, 80 Нет, это был человек, родившийся в самых Афинах. Как не бежать мне от их багряниц? Свою руку приложит Раньше меня и почетней, чем я, возляжет на ложе Тот, кто в Рим завезен со сливами вместе и смоквой? Что-нибудь значит, что мы авентинский воздух вдыхали В детстве, когда мы еще сабинской оливкой питались? Тог же народ, умеющий льстить, наверно похвалит Неуча речь, кривое лицо покровителя-друга Или сравнит инвалида длинную шею с затылком Хоть Геркулеса, что держит Антея далеко от почвы, 90 Иль восхвалит голосок, которому не уступает Крик петуха, когда он по обычаю курицу топчет. Все это можно и нам похвалить, но им только вера. Кто лучше грека в комедии роль сыграет Таиды, Или же честной жены, иль Дориды нагой, не прикрытой Даже накидкой? Поверить легко, что не маска актера — Женщина тут говорит; до того у него все изящно, Что и подумать нельзя, что мужчина стоит перед нами. Греков нельзя удивить ни Стратоклом, ни Антиохом, Ни обаятельным Гемом с Деметрием: комедианты — 10(1 Весь их народ: где смех у тебя — у них сотрясенье ромкого хохота, плач — при виде слезы у другого, овсе без скорби. Когда ты зимой попросишь жаровню, 'рек оденется в шерсть; скажешь: «жарко», — ои уж потеет. 1 ним никак не сравнимся мы: лучший здесь — тог, кто умеет [снио и нощно носить на себе чужую личину, 'уки свои воздевать, хвалить покровителя-друга, 1ак он ловко рыгнул, как здорово он помочился, 1ак он, выпятив зад, затрещал с золоченого судна. [охоти их нет преграды, для них ничего нет святого: 1удь то семейства мать, будь дочь-девица, будь даже ]ам безбородый жених иль сын, дотоле стыдливый; 1сли нет никого, грек валит и бабушку друга... се-то боятся его: он знает домашние тайны. 'аз уж о греках зашла наша речь, прогуляйся в гимназий, — 1лышишь, что говорят о проступках высшего рода: /гоиком слывший старик, уроженец того побережья, 'де опустилось перо крылатой клячи Горгоны, [руг и учитель Бареи, Барею угробил доносом. 'имлянам места нет, где уже воцарился какой-то [ифил, а то — Протоген иль Гермарх, что по скверной привычке [ругом владеет один, никогда и ни с кем не деляся; Зтбит лишь греку вложить в легковерное ухо патрона 1алую долю отрав, естественных этой породе, — "онят с порога меня, и забыты былые услуги: (енится меньше всего такая утрата клиента. Чтоб и себе не польстить, — какая в общем заслуга, ^сли бедняк еще ночью бежит, хоть сам он и в тоге, I дому патрона: ведь так же и претор торопит и гонит Гиктора, чтобы поспеть приветствовать раньше коллеги 1едпю или Альбину, когда уж проснулись старухи. 5десь богача из рабов провожает сын благородных — "оже клиент, ибо тот Кальвине иль Катиене Столько за каждый раз, что он ей обладает, заплатит, ]колько имеет трибун за службу свою в легионе; ^сли ж тебе приглянется лицо разодетой блудницы, Гы поколеблешься взять Хиону с высокого кресла. Пусть твой свидетель настолько яге свят, как идеиской богини Гостеприимен, пускай выступает Нума Помпилий Или же тот, кто спас из пламени храма Минерву, — 1411 Спросят сперва про ценз (про нравы — после всего лишь): Сколько имеет рабов да сколько земельных угодий, Сколько съедает он блюд за столом и какого размера? Рим доверяет тому, кто хранит в ларце своем деньги: Больше монет — больше веры; клянись алтарем сколько хочешь, Самофракийским иль нашим, — бедняк, говорят, презирает Божьи перуны, его не карают за это и боги. Что же, если бедняк действительно служит предлогом К шуткам для всех? Лацерна его и худа и дырява, Тога уже не чиста, башмак запросил уже каши, 150 Много заплат на заштопанной рвани открыто для взоров, С нитками новыми здесь, а там уж покрытыми салом... Хуже всего эта бедность несчастная тем, что смешными Делает бедных людей. «Уходи, говорят, коли стыд есть, Кресла очисхи для всадников, раз у тебя не хватает Ценза». Пускай уж в театре сидят хоть сводников дети, Что рождены где-нибудь в непотребном доме; пускай там Хлопает модного сын глашатая вместе с юнцами, Коих учил борец или вождь гладиаторской школы. Так нас Росций Отон разместил с его глупым законом. 160 Разве здесь нравится зять, если он победнее невесты, С меньшим приданым? Бедняк разве здесь бывает наследник? Разве его на совет приглашают эдилы? Когда-то Бедным квиритам пришлось выселяться целой толпою. Тот, кому доблесть мрачат дела стесненные, трудно Снова всплывает наверх; особенно трудны попытки В Риме: ведь здесь дорога и квартира, хотя бы дрянная, II пропитанье рабов, и самая скромная пища; С глиняной плошки здесь стыдно и есть, хоть стыда не узнает Тот, кто к марсам попал или сел за стол у сабеллов, 170 Там, где довольны простой, из грубой ткани, накидкой. Правду сказать, в большинстве областей италийских не носит Тоги, как в Риме, никто, лишь покойника кутают в тогу. [разднести великих дни, что в театре дерновом справляют I на подмостках опять играют эксодий известный, Тастью бледных личин пугая сельских мальчишек, т матерей на коленях сидящих, — тебе не покажут 'азных нарядов: и там, на оркестре, и здесь, у народа, !се одинакп одежды, подходят лишь высшим эдилам >елые туники — знак их достоинства и благородства. !десь же нарядов блеск превосходит силы, здесь тратят юлыле, чем нужно, притом иногда — из чужого кармана; гго здесь общий порок: у всех нас кичливая бедность. Тного тут что говорить? На все-то в Риме цена есть: Сколько заплатишь, чтоб Косса приветствовать как-нибудь лично. Ггоб на тебя Вейентон взглянул, и рта не раскрывши? >реется тот, а этот стрижет волоса у любимца; Траздннчный полон лепешками дом, бери, но — за плату. •1ы ведь клиенты, должны платить своего рода подать [аже нарядным рабам, умножая их сбереженья. Тот, кто в Пренесте холодной живет, в лежащих средь горных, Тесом покрытых кряжей Вольсиниях, в Габиях сельских, ."ам, где высокого Тибура склон, — никогда не боится, ?ак бы не рухнул дом, а мы населяем столицу !се среди тонких подпор, которыми держит обвалы (омоправитель: прикрыв зияние трещин давнишних, 1ам предлагают спокойно спать в нависших руинах. Кить-то надо бы там, где нет ни пожаров, ни страхов, ^калегон уже просит воды и выносит пожитки, 5от задымился и третий этаж, а ты и не знаешь: ^сли с самых низов поднялась тревога у лестниц, Тосле всех погорит живущий под самою крышей, ^де черепицы одни, где мирно несутся голубки... !оже у Кодра одно (для Прбкулы— коротковато), Лесть горшков на столе да внизу еще маленький кубок, Гам же под мрамор доски завалилась фигурка Хирона, Старый ларь бережет сочинения греков на свитках Мыши-невежды грызут эти дивные стихотворенья). Кодр ничего не имел, не правда ли? Но от пожара Новее впал в нищету, бедняга. Последняя степень -1(| Горя тяжелого в том, что нагого, просящего корки, Не приготпг уж никто, и никто его не накормит. Румш огромнейший дом, хоть Астурика, — и без прически Матери, в трауре — знать, и претор тяжбы отложит. Все мы вздыхаем о римской беде, проклинаем пожары; Дым полыхает еще, а уж други бегут и в подарок Мраморы тащат с собой; обнаженные статуи блещут; Этот творенья несет Эвфранора и Поликлета; Эта — старинный убор божеств азиатского храма; Тот — и книги, и полки для них, и фигуры Минервы; 22<> уот _ четверик серебра. Так и Персик, бобыль богатейший, Глядь, поправляет дела и лучше и шире, чем были, — И подозренье растет, не сам ли поджег он хоромы. Если от игр цирковых оторваться ты в силах, то можешь В Соре купить целый дом в Фабратерии, во Фрузиноне; Столько отдашь, сколько стоит на год городская каморка. Садик там есть, неглубокий колодец (не нужно веревки), С легким сердцем польешь ты водой простые растенья; Сельского друг жития, хозяйничай на огороде, Где можешь пир задавать хоть для сотни пифагорейцев. 2зо Что-нибудь значит владеть самому хоть кусочком землицы — Где? Да но все ли равно, хотя бы в любом захолустье. Большая часть больных умирает у нас от бессонниц; Полный упадок сил производит негодная пиша, Давит желудочный жар. А в каких столичных квартирах Можно заснуть? Ведь спится у нас лишь за крупные деньги. Вот потому и болезнь: повозки едут по узким Улиц извивам, и брань слышна у стоящих обозов, — Сон улетит, хоть бы спал ты, как Друз, как морская корова. Если богач спешит по делам, над толпы головами, 240 Всех раздвинув, его понесут на просторной либурне; Там ему можно читать, писать или спать по дороге, — Ежели окна закрыть, то лектйка и дрему наводит; Все же поспеет он в срок; а нам, спешащим, мешает Люд впереди, и мнет нам бока огромной толпою Сзади идущий народ: этот локтем толкнет, этот палкой Крепкой, иной по башке заденет бревном иль бочонком; Ноги у нас все в грязи, наступают большие подошвы С разных сторон, и вонзается в пальцы военная шпора. Видишь дым коромыслом? Справляют в складчину ужин: Сотня гостей, и каждый из них с своей собственной кухней; Сам Корбулон не снесет так много огромных сосудов, Столько вещей, как маленький раб, напрягши, бедняга, Шею, несет на макушке, огонь на ходу раздувая. Туники рвутся, едва зачиненные; елку шатает С ходом телеги, сосну привезла другая повозка; Длинных деревьев концы, качаясь, бьют по народу. Если ж сломается ось, что везет лигурийские камни, И на толпу упадет, опрокинувшись, вся эта груда, — Что остается от тел? кто члены и кости отыщет? 1 Труп простолюдина смят и, как дым, исчезнет бесследно. Челядь уже между тем беззаботная моет посуду, Щеки надув, раздувает огонь в жаровне, скребочком Сальным звенит, собирает белье, наполняет кувшины: В спешке различной рабов справляются эти работы. Тот же, погибший, у Стикса сидит и боится Харона: Бедному нет надежды на челн среди грязной пучины, Нет монетки во рту, оплатить перевоз ему нечем. Много других по ночам опасностей разнообразных: Высятся крыши домов, и, сорвавшись с них, черепица 5 Голову всю разобьет! Постоянно из окон открытых Вазы осколки летят и, всей тяжестью брякнувшись оземь, Всю мостовую сорят. Всегда оставляй завещанье, Идя на пир, коль ты не ленив и случайность предвидишь: Ночью столько смертей грозит прохожему, сколько Ты по дороге своей встречаешь отворенных окон; Вот и молись потому, вознося плачевную просьбу, Чтоб лишь помоями ты был облит из широкого таза. Пьяный иной нахал, никого не избивший случайно, Ночью казнится — не спит, как Пелид, скорбящий о друге, ' То прикорнет он ничком, то на спину он повернется. .. Как по-иному он мог бы заснуть? Бывают задиры, Что лишь поссорившись спят; но хоть он по годам и строптивый II подогрет вином, — опасается алой накидки, Свиты богатых людей всегда сторонится невольно, Встретив факелов строй и яркий медный светильник. Мне же обычно луна освещает мой путь иль мерцанье Жалкой светильни, которой фитиль я верчу, оправляю. Я для буяна — ничто. Ты знаешь преддверие ссоры («Ссора», когда тебя бьют, а ты принимаешь удары!): 290 Он остановится, скажет: «Стой!» — и слушаться надо: Что тебе делать, раз в бешенстве он и гораздо сильнее? «Ты откуда, кричит, на каких бобах ты раздулся? Уксус где пил, среди чьих сапог нажрался ты луку Вместе с вареной бараньей губой?.. Чего же молчишь ты? Ну, говори! А не то как пну тебя: все мне расскажешь! Где ты торчишь? В какой мне искать тебя синагоге?» Пробуешь ты отвечать или молча в сторонку отлынешь, — Так пли этак, тебя прибьют, а после со злости Тяжбу затеют еще. Такова бедняков уж свобода: зоо Битый, он просит сам, в синяках весь, он умоляет, Зубы хоть целы пока, отпустить его восвояси. Впрочем, опасно не это одно: встречаются люди, Грабить готовые в час, когда заперты двери и тихо В лавках, закрытых на цепь и замкнутых крепким засовом. Вдруг иной раз бандит поножовщину в Риме устроит — Беглый с Помптинских болот, из сосновых лесов галлинарских, Где, безопасность блюдя, охрану военную ставят: Вот п бегут они в Рим, как будто бы на живодерню. Где наковальню найдешь или горн, где цепей не ковали б? 310 Столько железа идет для оков, что, боишься, не хватит Плуги простые ковать, железные бороны, грабли. Счастливы были, скажу, далекие пращуры наши В те времена, когда Рим, под властью царей, при трибунах Только одну лпшь темницу имел и не требовал больше. Много причин и других я бы мог привести для отъезда, Но уже охать пора: повозка ждет; вечереет; Знаки своим бичом давно подаст мне возница. . • Помни о нас, прощай! Всякий раз, как будешь из Рима Ты поспешать в родной свой Аквин, где ждет тебя отдых, Ты и меня прихвати из Кум к Гсльвинской Церере, К вашей Диане. Приду я, послушать готовый сатиры, Коль не гнушаешься мной, на прохладные нивы Аквпна». как сбруей
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44