Материалы сайта
Это интересно
Сборник произведений
САТИРА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ного на свете вещей, Фусцин, что достойны дурной лишь Славы, что стойким пятном и на добрые нравы ложится: Сами родители учат детей и пример подают им. Если азартная кость мила старику, то наследник Молокосос уж играет за ним хоть с игрушечной чашкой. Также родным никому не подаст надежд наилучших Юноша, уж трюфеля научившийся чистить, приправу Сделать к грибам, поглощать погруженных в такую подливку Птичек, что фиги едят, — по примеру отца-ветрогона: 10 Учит гуляка седой. Едва мальчуган до восьмого Года дорос и не все у него еще зубы сменились, — Он, хоть бы ты ему дал бородатых наставников сотни С разных сторон, пожелает всегда с сервировкой блестящей Сесть за обед, не отстать бы от самой изысканной кухни. Вот воспитанье Рутила, внушает ли он снисхожденье Кроткое к мелкой вине, считая, что души прислуги Вместе с телами того ж вещества и из той же стихии, Как и у нас, или учит жестокости, радуясь резким Взмахам бичей, наслаждаясь их свистом, как пеньем сирены? 20 Как Антифат, Полифем, он хозяин дрожащего дома; Счастлив он только, когда раскаленным железом наемный Кат кого-то клеймит за пропажу каких-то полотен. Что молодежи внушит Рутил этот, лязгом довольный Цепи, любитель большой и тюрьмы и колодников жженых? Ты ожидаешь, простак, что не будет развратницей Ларги Дочь; а ведь ей не суметь всех любовников матери вспомнить Сразу и так перечислить подряд, чтоб разиков тридцать Духа не перевести! Ведь наперсницей матери стала Девушка рано: теперь под диктовку ее она пишет Крошки-записки, и тот же холуй их к любовнику носит. Воля природы всегда такова: и скорее и легче Нас совращает пример пороков домашних, и прямо В душу нам входят они под влиянием старших. Бывает, Юноши не обратят на примеры внимания: значит, Сердце лепил им титан благосклонный искусно из лучшей Глины. Но чаще ведут молодежь примеры отцов их Вредные, старых пороков стезя увлекает надолго. От недостойных вещей воздержись! Основаньем послужит Хоть бы и то, чтобы наши сыны преступлениям нашим Не подражали: мы все восприимчивы к гадким примерам, Стыдным, дурным. Катилину найдешь ты во всяком народе, В каждой стране и под небом любым, — но нигде не увидишь Брута, нигде не найдешь его старого дяди Катона... Гнусное слухом и видом пускай не коснется порога Дома, где дети живут! Подальше, подальше оттуда Девок продажных гони, паразитов с полуночной песней! Мальчику нужно вниманье великое: если задумал Что-либо стыдное ты, — не забудь про возраст мальчишки: Пусть твой младенец-сын помешает тебе в преступленье. Если впоследствии он совершит что достойное гнева Цензора, явит себя твоим сыном, не только похожим Телом, лицом, но и нравом своим, по отцовскому следу Станет грешить еще хуже тебя, — ты, конечно, без меры Будешь его и бранить и честить с пронзительным криком И, наконец, пригрозишь наследство отнять в завещанье; Но уже нет у тебя головы и свободы, родитель Старый, когда ты грешишь, и давно уж безмозглый твой череп Требует банок себе для изрядного кровопусканья! Гостя ты ждешь — никому из рабов-то не дашь ты покоя: «Веником пол подмети, начисти до блеска колонны, Выгони всех пауков с их сухой паутиной отсюда! Ты перетри серебро, а ты — резную посуду!» — Так и беснуется голос хозяина грозного с розгой. Значит, ты, жалкий, дрожишь, что загажен собачьим пометом Атриум твой и для глаз пришедшего друга противен Портик, замазанный грязью; однако лишь меркой опилок Эту домовую грязь мальчишка вычистить может; Но не заботишься ты, чтоб твой сын видел дом постоянно Благопристойным, всегда незапятнанным и безупречным. 70 Доброе дело — народу, отечеству дать гражданина, Если его создаешь ты полезным для родины, годным Для земледельца работ, для военных и мирных зянятий. Больше всего будет значить, каким ты наставишь наукам, Нравам его. Так и аист птенцов своих змеями кормит, Ящериц им достает из пустынного места; птенцы же, Лишь оперившись, начнут находить этих самых животных. Коршун, оставивши падаль, собак, лошадей и распятых, К детям спешит и приносит в гнездо этой падали части; Эту же пищу пожрет и взрослый коршун, добычник Самостоятельный, вьющий гнездо свое сам на деревьях. Но на охоту на коз и на зайцев Юпитера слуги И благородные птицы летят по ущельям, оттуда В гнезда добычу неся; и птенцы, едва лишь, подросши, Вылетят вон из гнезда, уж, гонимые голодом, к той же Дичи спешат, что, покинув яйцо, клевать научились. Некий строитель Кретоний в излучине бухты Кайеты, То в Пренестийских горах, то на Тибура холме высоком Строил красивые виллы с высоко приподнятой кровлей, Греческий мрамор, добытый вдали, применяя к постройкам, 90 Превосходившим и храм Фортуны и храм Геркулеса, Так же, как евнух Посид превзошел Капитолии наши. В этаких виллах живя, состоянье уменьшил Кретоний, Деньги потратил свои; но немалая доля осталась Прежних богатств; его сын целиком разбазарил, безумец, Всё, ибо новые виллы из лучшего мрамора строил. Выпал по жребью иным отец — почитатель субботы: Лишь к облакам их молитвы идут и к небесному своду; Так же запретна свинина для них, как и мясо людское Ради завета отцов; они крайнюю плоть обрезают С детства, они презирать приучились обычаи римлян, Учат, и чтут, и хранят лишь свое иудейское право, — Что бы им там ни дано в Моисеевом тайном писанье, — Право указывать путь лишь поклоннику той же святыни Иль отводить к роднику лишь обрезанных, но не неверных. Здесь виноват их отец, для которого каждый субботний день — без забот, огражденный от всяких житейских занятий. Впрочем, с родителей всё сами юноши перенимают, Против же собственной воли одна им внушается скупость; Этот порок обобщает их доблести видимой тенью, Так как по внешности строг и лицом и обличьем суровым: Без колебания хвалят скупого, как дельного, будто Он человек бережливый, хранитель имущества верный, — Пуще, чем если бы то же добро стерег змей гесперидский Или понтийский. А кроме того, о скупом у народа Мнение ходит, что он — превосходный мастер наживы: Ведь у таких кузнецов заметно растут состоянья, Всяческим родом растут всё больше, при вечной работе Их наковальни, при горне, пылающем бесперерывно. Стало быть, верят отцы, что скупые счастливы душою; Кто без ума от богатств, кто уверен, что нету примеров Бедных, довольных судьбой, увещает и юношей также Этой дорогой идти и держаться отцовского толка. Есть элементы пороков: отец прививает их детям И заставляет учиться их быть скупыми на мелочь; Скоро научит он их ненасытной жажде наживы. Сам голодая, скупой и рабов животы истязает Мерой неверной еды: никогда не допустит утраты Заплесневелых кусков покрытого зеленью хлеба, Ибо привык сберегать все объедки вчерашние, даже В жаркий сентябрь, до другого обеда бобы сохраняя Летние, рыбы дешевой остаток, сделав отметку С краешку, или сома полусъеденного и гнилого; Пересчитав стебельки, он запрет и порей накрошенный, — Словом, и нищий с моста отказался б принять угощенье. Много ли толку и богатстве, что скоплено этакой мукой, Раз несомненное есть безумство и бред очевидный В нищенской доле влачить свою жизнь ради смерти в богатстве? А между тем как мошна раздулась до самого края, — Жадность к монете растет соответственно росту богатства; но Хот, кто без денег, и жаждет их меньше. Поэтому строишь Новую виллу себе, коль деревни одной тебе мало, Хочется шире границ, представляется большей и лучшей Нива соседа; ее ты торгуешь, и рощу, и склоны Гор, где сплошь серебрится оливковых заросль деревьев. Если ж хозяин земель не сдается на плату любую, Ночью ты выпустишь скот — коров и волов с утомленной Шеей, голодных — к соседу на поле зеленых колосьев И не загонишь домой, пока не поглотятся всходы Брюхом их лютым, как будто бы все это сжато серпами. 150 Трудно бы было сказать, сколь многим от этого — слезы, Сделала сколько полей продажными несправедливость. . Слава какая трубит про тебя, что за гнусные толки! «Что за беда! — говоришь. — Волчьих ягод ценней шелуха мне, Чем похвала по всему околотку соседей за то, что Жну я ничтожную горсть своей полбы на крошечном поле». Ну, уж, конечно, болезней и дряхлости ты не увидишь, Горя избегнешь, забот — ив конце долголетнею жизнью Рок благосклонный тебя наградит, особенно если Ты завладеешь один такими поместьями, сколько 160 В царство Татия было запахано римским народом. Да и потом старикам, поседевшим в пунийских сраженьях, Дикого Пирра-царя и оружье молоссов знававшим, Даже и тем, из-за множества ран, лишь по два давали Югера; эта награда за кровь пролитую, за муки Не представлялась им ниже заслуг или платой ничтожной Родины неблагодарной: такого клочка им хватало, — Сыт был отец и вся куча народа в избе, где супруга Родов ждала и играли ребята — хозяина трое, Рабский один; а старшим их братьям, вернувшимся с пашни 170 Иль от копания ям, готовился ужин особый, Сытный: дымилась в горшках уемистых каша из полбы. Нынче же столько земли не хватило б для нашего сада! Здесь — преступлений причины; ни стольких отрав не варили, И никакой из пороков людских не ярился оружьем Чаще, чем лютая жадность умножить свое состоянье Выше всех мер. Ибо тот, кто стремится к богатству, желает Стать богачом поскорей; разве есть уваженье к законам, Или хоть страх, или стыд у скупого, спешащего к деньгам? «Будьте довольны избушкой своей и своими холмами, Дети мои, — так марс и герник говорили когда-то Или вестинец-старик, — добудем мы плугом довольно Хлеба к столу: так угодно богам нашим сельским, которых Милостью, помощью всем нам дарованы были колосья И внушено отвращенье к дубовому желудю людям. Что же запретное тот может сделать, кому не обидно Ноги обуть в сапоги для ходьбы по морозу и шкуру Вывернуть против ветров? А заморский неведомый пурпур Всякий, какой ни на есть, приведет ко греху и злодейству». Так наставления младшим давали древние; ныне ж, Осень едва миновала, как юношу спящего ночью Будит крикливый отец: «Возьми, попиши-ка таблички, Мальчик, не спи, ну-ка тяжбой займись, поучайся законам Предков иль лестью добудь себе должность центуриона: Пусть себе Лелий глядит на косматые головы, ноздри Все в волосах, пусть будет доволен крутыми плечами. Мавров землянки ломай, сокрушай укрепленья бригантов — И лишь десяткам к шести ты получишь орла дорогого. Если ж тебе не по нраву нести постоянно работу В лагере, если живот тебе слабит от трубного звука, Звука рогов, то торговлей займись: запасай, что возможно Перепродать вполовину дороже, но только не брезгуй Всяким товаром, хотя б и пришлось его прятать за Тибром, И не считай, что какая-нибудь есть разница между Кожей сырой и духами: хорош ведь прибыли запах Будет от вещи любой. Всегда повторяй поговорку Ту, что и боги могли б сочинить и даже Юпитер: «Где получил — не спросит никто, но имей непременно». Няньки-старухи твердят это мальчикам для повторенья, Учатся девочки так говорить, алфавита не зная». 210 Мог бы сказать я любому отцу, что советы такие Юноше хочет вдолбить: «Пустельга, кто тебя заставляет Так торопиться? Ручаюсь, учителя будет почище Твой ученик. Не тревожься: тебя превзойдет он, конечно, Как Теламона Аякс превзошел, Ахиллес же — Пелея. Нежных нужно щадить: ведь еще не заполнило мозга Зрелое гнусное зло; но лишь только сын твой расчешет Бороду, тронет ее острием наточенной бритвы, — Он лжесвидетелем будет, продаст за ничтожную сумму Ложную клятву, держась за алтарь и за ногу Цереры. 220 Если невестка вошла в твой дом с смертоносным приданым, Мертвой ее почитай: ее непременно удавят Сонную. Кратким путем муж добудет себе, что считаешь Нужным приобретать ты на суше или на море: Нет никакого труда совершить большое злодейство. Скажешь потом: «Никогда не давал я таких поручений, И не советовал я». Но ты ведь — источник злонравья, Повод к нему; ибо всякий, внушающий любостяжанье И воспитавший дурным наставленьем корыстных потомков, Тот, кто детей научил обманом удвоить наследство, — 230 Лошади волю дает и совсем распускает поводья; Хочешь коней осадить — уж они удержаться не в силах, Мчатся, тебе не подвластны, намеченный путь оставляя. Кто согласится настолько грешить, насколько позволишь? Сами к себе сыновья снисходительней будут гораздо. Раз ты внушаешь юнцу, что глуп, кто друзей одаряет, Кто к бедняку снизойдет, приносит близким услугу, — Этим ты учишь его грабежу, обману, стяжанью Даже преступным путем богатств, которые любишь Столько же ты, как любили отечество Деции или, 240 Ежели греки не врут, Менекей возлюбил свои Фивы, В чьих бороздах из змеиных зубов легионы родятся Прямо в оружье и враз затевают ужасные битвы, Словно бы там заодно и трубач поднялся с войсками. Сам ты увидишь огонь, которого искры ты выбил, Ярко пылающим, все пожирающим, что попадется: Нет пощады тебе, несчастный, и в клетке питомец Лев разорвет вожака дрожащего с громким рычаньем. Твой гороскоп звездочетам известен, но медленной прялки Парок не хочет он ждать: ты умрешь, когда нить твоей жизни Не порвана; и сейчас уж ему ты мешаешь, задержка Всех вожделений; уж мучит его твоя старость оленья. Живо зови Архигена, купи себе то, что состряпал Царь Митридат; если хочешь срывать еще новые фиги, Новых повырастить роз, — запасись непременно лекарством: Должен его принимать пред едою и царь и родитель. Славное зрелище я покажу тебе: с ним не сравнятся Ни театральный спектакль, ни преторов пышных подмостки, Только взгляни, чего стоит опасность смертельная — в доме Деньги растить, где большая казна есть в медной шкатулке. Суммы кладут на храпенье пред бдящим Кастора оком, После того как мстительный Марс и шлема лишился, Да и добра не сумел сохранить; значит, можешь оставить Сцены на зрелищах ты в честь Цереры, Кибелы и Флоры: Много значительней их — человеческих дел представленье. Разве нас так забавляют прыжки ловкачей-акробатов Или же тот, кто, канат натянув, на нем же и ходит, Как забавляешь ты сам, на корикской корме пребывая, Где и жилище твое, ты — игралище Кора и Австра, Неисправимый, презренный купец пахучей поклажи, Ты, что доволен доставкой изюмных вин маслянистых С берега древнего Крита, с Юпитера родины в город? Тот, по канату ступая хоть шаткой ногой, доставляет Этой ценой пропитанье себе, прогоняет канатом Холод и голод, а ты безрассудствуешь ради талантов Тысяч и множества вилл. Посмотри лишь на гавань и море, Полное досок и мачт: ведь на море больше народу, Чем на земле. И флот поплывет, куда б ни манила Прибыли жажда его: пробежит он по водам карпатским И гсту.шйским, потом, далеко позади оставляя 280 Кальну, услышит в пучине Геракла шипение солнца. Многого стоит труда, чтобы ты возвратился оттуда С туго набитым мешком, похваляясь раздутой мошною, Тем, что тритонов видал и других океанских чудовищ. Разным безумьем умы одержимы: того ужасает Лик Евмснид, их огонь — даже в сестриных чистых объятьях; Этот уверен, быка поразив, что ревет Агамемнон Или Улисс. Пусть он даже щадит и плащ и рубашку, Все же опека нужна нагружающему корабельный Трюм до отказа товаром, от волн отделяясь бортами, 290 Если причиною зол и опасностей этаких служат Только куски серебра для надписей и для фигурок. Тучи находят, гроза началась. «Отдавайте причалы! — Слышен хозяина крик, обладателя хлеба и перца. — Эта небесная темь, эта туча, что кутает небо, Нам не грозит: это летний лишь гром». А быть может, несчастный Этой же ночью утонет, как мачты сломаются, сгинет В волнах, упрямо держа и левой рукой и зубами Пояс. Но тот, вожделений кого не насытило злато, Скрытое в желтых песках у Тага на дне и Пактола, 300 Будет доволен лохмотьем — прикрыть продрогшие чресла, Скудной едой, как погибнет корабль и он, потерпевший, Асса станет просить и кормиться картиной крушснья. То, что добыто с мученьем таким, охраняется с большим Страхом, заботой: стеречь тяжело состоянье большое. Слишком богатый Лицин заставляет, расставивши ведра, Сотню рабов караулить свой дом по ночам, ибо в страхе Он за янтарь, за колонны фригийские, статуи в доме И за слоновую кость, черепаху огромную. Бочка Киника голого не погорит; а сломается—завтра 310 Новый готов будет дом, да и старый свинцом залатают. Уразумел Александр, увидев в сосуде из глины Жившего там мудреца, насколько счастливей, кто вовсе Всяких желаний лишен, чем тот, кто жаждет вселенной И на опасность готов соответственно завоеваньям. Нет богов у тебя, коль есть разум: мы сами, Фортуна, Чтим тебя божеством. «Но все-таки меры какой же Для состоянья довольно?» Коль спросят меня, я отвечу: Столько имей, сколько просят и жажда, и голод, и холод, Сколько тебе, ЭПИКУР> в твоем садике было довольно, Сколько еще до тебя получали Сократа пенаты. Мудрость не скажет того, что противно бывает природе. Если смущает тебя столь суровый пример, ты прибавишь То, что обычно у нас: копи ты себе состоянье В меру закона Отона о всадниках перворазрядных. Если на эт° ты Рот покривишь и поморщишься — что же, Всадника ценз ты удвой, сделай трижды четыреста тысяч. Если ж я пазуху все не набил тебе, все еще просит, — Значит, тебе никогда ни Креза сокровищ не хватит, Ни достоянья персидских царей, ни богатства Нарцисса, Коему Клавдий уж так потакал и так подчинялся Всем приказаньям его, что убил и жену Мессалину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44