Материалы сайта
Это интересно
Жуковский В.А. - Светлана
(Баллада, 1808—1811) -
Светлана — героиня баллады, написанной, как и другая баллада
Жуковского, «Людмила», на тему «образцовой» баллады немецкого поэта
Г.-А. Бюргера «Ленора», — возвращение жениха-мертвеца за своей
невестой и их путь к гробу. «Светлана» — попытка создания идеального
национального характера, «русской души», какой ее видел и понимал
поэт. Отличительные черты этого характера-души — чистота, кротость,
покорность Провидению, верность, нежность и светлая грусть. Для
изображения своей героини поэт использовал фольклорные краски,
стилизуя ее — в сентиментальном ключе — под девушку из народной
песни или сказки.
Грустная С. гадает в крещенский вечерок у зеркала о своем милом.
Появляется ее жених и говорит ей, что небеса укротились, ропот ее
услышан. Он зовет ее за собой, сажает в сани, и они едут по снежной
степи. С. видит Божий храм, в котором кого-то отпевают. Наконец сани
подъезжают к хижине. Кони и жених исчезают. Героиня,
перекрестившись, входит в дом и видит гроб. Из него встает мертвец и
тянет к ней руки. Но С. спасает чудесный голубок, закрывающий ее
крыльями от страшного призрака. В последнем героиня узнает своего
милого и — пробуждается. В финале появляется живой и невредимый
жених. Герои соединяются и играют свадьбу.
Образы и сюжет «Людмилы» («Леноры») переосмысляются в
«Светлане»: явление мертвеца невесте оказывается страшным сном-обманом (жених не умирал, привидевшийся во сне призрак, очевидно,
демон-соблазнитель, от которого героиню оберегает евангельский
голубок), снимается важный мотив вины героини (для появления
страшного жениха С. не давала никакого повода); балладная смерть
героев оборачивается их счастливым соединением.
Грустная С. в отличие от отчаявшейся Людмилы не ропщет на судьбу,
не зовет на суд Творца, но молит «ангела-утешителя» утолить ее печаль,
она набожна и безгрешна. Поэтому темные силы не властны погубить ее
чистую душу. Неумолимый рок уступает место благому Провидению.
Герои «страшных» баллад Жуковского — всегда «страдальческая
сторона», они не имеют никаких шансов на спасение, все, что должно
произойти, произойдет: казнь свершится, предсказание сбудется. Такие
герои — жертвы своего греха или сверхъестественного дара. В
«Светлане» все наоборот: героиня невинна, «вещий сон» не сбывается,
что совершенно исключительно как для балладного жанра, так и для
фольклорного, святочного, истолкования сна; стихотворение
заканчивается свадьбой героев. Балладная логика разрушается,
счастливый, сказочный финал опровергает традиционную схему. С. —
небалладная героиня, помещенная волею автора в чуждый ее природе
жанровый мир: традиционные для баллады ужасы — лишь испытание ее
веры. Ее светлая душа оказывается сильнее ночного мрака, вера и любовь
вознаграждаются. Само имя героини имеет несвойственную жанру
этимологию: оно задает в стихотворении тему света, противостоящего
балладной тьме и побеждающего ее. (Не случайно баллада «Светлана»
заканчивается ранним утром, в то время как действие «Людмилы» — и
«Леноры» — не выходит за пределы ночи.)
С. — один из важнейших для Жуковского поэтических образов,
связывающий воедино его судьбу и творчество. Жуковский посвятил эту
балладу Александре Андреевне Протасовой (в замужестве Воейковой),
которую называл «своею музою, вдохновлявшей его на поэтическое
настроение». Имя Светлана стало литературным именем этой женщины
— адресата многих стихотворных посланий как Жуковского, так и Н. М.
Языкова, , И- И. Козлова. Этим же именем называли в литературном
обществе «Арзамас» самого поэта. Спустя годы его друг П. А. Вяземский
вспоминал слова поэта о том, что полученное им при арзамасском
«крещении» имя оказалось пророческим: Жуковский был «Светланой не
только именем, но и душою». Имя С. стало для Жуковского и его друзей
символическим обозначением особого миросозерцания и мироощущения,
«светлой» веры, призванной осветить своим присутствием мрачную
существенность жизни; оно оказалось своего рода чудесным талисманом,
защищающим от злых сил.
А. С. Пушкин использовал «молчаливый и грустный» образ С. для
характеристики своей героини Татьяны («Евгений Онегин», гл. 3, строфа
V). Образ С. имеет бесчисленное число литературных отголосков: он стал
одним из центральных образов русского литературного пантеона героев.